14 июля длительные переговоры Ирана и «шестёрки» международных переговорщиков завершились подписанием соглашения по ядерной программе. Результатом 13-летних переговоров стали отказ от разработки ядерного оружия, допуск МАГАТЭ на объекты и к ядерным программам. В обмен Иран сможет восстановить свою экономику, поскольку все наложенные на него ранее санкции теперь будут сняты.
Этот результат породил серию заявлений о том, что КНДР пора бы двинуться в том же направлении. Так, специальный представитель США на шестисторонних переговорах Сидни Сейлер, подводя в понедельник итоги встреч со своими южнокорейскими коллегами в Сеуле, сказал, что соглашение с Ираном показывает готовность США «при наличии желания у партнёра» идти навстречу Пхеньяну. «Когда северокорейское руководство решит выйти из международной изоляции, Вашингтон проявит гибкость», – подчеркнул он.
Правительство Республики Корея также выразило надежду на то, что северокорейская ядерная проблема будет решаться путём переговоров, которые приведут к её окончательному урегулированию: Пхеньян, в отличие от Тегерана, уже имеет ядерное оружие и не зависит так сильно от экономических санкций, но успешный пример совместной работы мирового сообщества сможет положительно повлиять на Пхеньян, которому вряд ли выгодно нынешнее изолированное положение.
КНДР иного мнения. Как заявил 29 июля 2015 г. посол КНДР в Москве Ким Хен Чжун в эксклюзивном интервью «Интерфаксу», «ядерная проблема на Корейском полуострове и иранское ядерное досье носят совсем разный характер. Как известно, КНДР уже является ядерным государством и по форме, и по содержанию. И, как любое ядерное государство, имеет свои собственные соответствующие интересы». Ким подчеркнул, что «КНДР не заинтересована в диалоге, который будет посвящен вопросам одностороннего и первоначального отказа и заморозки своей ядерной программы».
Ранее, 21 июля, представитель МИД КНДР, отвечая на вопрос корреспондента ЦТАК, также отметил, что «ядерные потенциалы сдерживания КНДР – не предмет торга, а необходимое средство защиты своего суверенитета и права на существование от ядерных угроз и враждебной политики США, которые длятся уже более полувека».
Действительно, при сравнении корейской и иранской ядерных программ надо помнить некоторые важные моменты. Во-первых, несмотря на санкции, Иран значительно более развитая страна с бóльшим уровнем развития международных контактов. К тому же Иран – экспортер нефти, которая играет очень важную роль в его экономике. Отмена санкций для него – гораздо более важная цель, чем потенциальное обеспечение своей безопасности.
К тому же уровень ощущаемой угрозы с северокорейским не сравнить. Иранские власти, конечно, декларируют, что они находятся в состоянии войны с Израилем, но это война «холодная»: в отличие от суннитских режимов, прямых столкновений между Ираном и Израилем не было. Кроме того, иранские войска достаточно оснащены современной техникой, чтобы не напирать на ЯО как единственный доступный вариант асимметричного ответа.
Северная Корея в ином положении. Мишенью для вражеского ядерного оружия она является со времен Корейской войны 1950-53 гг., не будучи тогда ядерной державой. Поэтому для КНДР вопрос безопасности имеет гораздо большую цену.
Во-вторых, несравним и уровень развития ядерной программы. В Иране она находится на уровне «обоснованных подозрений» в разработке ядерного оружия. КНДР уже провела несколько ядерных испытаний. Если ядерная программа Ирана находится только в самом начале пути и является, скорее, проектом, то «отмена ее» будет обратимым действием. Также как санкции можно отменить, а потом ввести снова, научно-исследовательский проект тоже можно заморозить, а потом снова запустить.
Уничтожение же северокорейской ядерной программы является необратимым действием, и одна из проблем урегулирования северокорейского ядерного кризиса заключается именно в том, что от КНДР требуют необратимых действий, в то время как все аналогичные действия ее «оппонентов» обратимы: для тех же отмененных санкций может внезапно найтись и другой повод.
В-третьих, именно понимание этого отличает ситуацию. КНДР ориентируется как на печальный опыт Рамочного соглашения, не исполненного противоположной стороной, так и на судьбу шестисторонних переговоров, которые тоже были торпедированы после того, как появился проект решения. Кроме того, там помнят ситуацию с ливийским ядерным проектом. За его сворачивание Каддафи получил очень многое, включая забвение всех его преступлений. Однако теперь можно задать вопрос: пошел ли бы Запад на поддержку исламистов и последующую военную интервенцию, если бы ядерный проект сохранился?
Так что неуступчивость КНДР в этом вопросе определяется серией вполне прагматических причин.
Константин Асмолов
Источник: ru.journal-neo.org
© 2015, https:. Все права защищены.
