Каким должен быть в России патриотический кинематограф?
В преддверии празднования 70-летия Великой Победы на киноэкраны страны выходит сразу три военно-патриотических блокбастера – «Битва за Севастополь», «Дорога на Берлин» и «А зори здесь тихие».
Причем два из них посвящены представителям, пожалуй, самой драматичной военной профессии – снайперам. Так, в фильме «Дорога на Берлин», который спродюсировал мэтр Карен Шахназаров, показана история легендарного якутского снайпера Софрона Бушкова.
Снятая совместно кинематографистами из России и Украины «Битва за Севастополь» (в прокате соседей она идет под названием «Несломленная») рассказывает о майоре Людмиле Павличенко, которая считается самой успешной женщиной-снайпером в мировой истории. На ее счету – 309 убитых немецких солдат и офицеров.
Ну а фильм «А зори здесь тихие» особо представлять не нужно – это римейк советской картины Станислава Ростоцкого. Правда, на сей раз взялся снимать ее Ренат Давлетьяров, более известный как модный продюсер отечественных кинокомедий. Специально, чтобы не смазывать впечатление от премьеры фильма Давлетьярова, в России даже перенесли даты показа голливудского блокбастера «Мстители-2» о супергероях, спасающих планету.
А еще один голливудский фильм и вовсе сняли с проката (причем не только в России, но и в Белоруссии). Это криминальный триллер «Номер 44» о серийном убийце Андрее Чикатило, действие которого перенесено из перестроечных в сталинские времена. Времена эти, ясно, показаны по голливудским лекалам: сплошной негатив, без единого светлого лучика.
Причем никаких официальных запретов не было: от показа картины якобы добровольно отказалась компания-прокатчик. Хотя с гневным осуждением происходящего на экране выступил сам министр культуры России Дмитрий Мединский: «[Показана] не страна, а Мордор, с физически и морально неполноценными недочеловеками, кровавое месиво в кадре из каких-то орков и упырей».
Голливудский фильм готовился к показу в полутысяче кинотеатров России (столько же, как и в самих США). Однако все тот же Мединский заявил, что полностью запрещать его путь к зрителю не будет: прокатную версию картины, с русским дубляжом, выложит на официальном портале «Культура.ru».
Так что же сегодня происходит с военно-патриотическим кино в нашей стране? С этим вопросом обозреватель КАВПОЛИТ обратился к известному ставропольскому киноведу Геннадию ХАЗАНОВУ.
– Геннадий Николаевич, как вы отнеслись к тому, что фильм «Номер 44», обвиненный в искажении истории, не дойдет до кинотеатров?
– По тому, что опубликовано, и по пересказу сюжета фильма очень сложно судить и о художественных качествах фильма, и о том, насколько картина оскорбительна для страны. С тех пор, как был принят закон о фальсификации истории, надо было ожидать, что он сработает.
Но меня волнует другое. У нас и в кино, и на телевидении появляется огромное количество боевиков, где замечательные американцы крушат негодяев-русских. И никто по этому поводу, ни Мединский, ни вся его министерская рать, не реагирует. Не смотрят что ли? Не замечают?
– А вообще, нужно ли все это запрещать, сколь бы низкохудоожественными такие фильмы не были?
– Запрет – это лекарство, которое всегда хуже болезни. Не надо запрещать, нужно действовать тоньше. Вот в советское время, еще начиная со Сталина, существовало трепетное отношение к воспитательным возможностям кино. Да, были перехлесты. Но правильной была сама мысль о том, что всё, что идет на экране, откладывается в мозгах, и в первую очередь детей, и это аукнется через 10-15 лет.
Сегодня у нас абсолютное засилье американского кино на экране, и в основном картин очень низкого художественного качества. Из-за этого две трети фильмов, которые делаются в России, через рынок пройти не могут, потому что они просто не сделают кассу. Да, мы сделали закон о защите авторских прав. Но чьи права мы защищаем? Никиты Михалкова? Нет! Права нескольких крупных компаний-прокатчиков, которые и завалили весь рынок этой американской продукцией.
Сегодня в нашей стране нет осмысленной политики в кинематографе, есть какие-то истерические вспышки. Например, запрет «Номера 44» – это как раз такая вспышка. Мы ее воспринимаем так остро, потому что это первый случай, ну давайте называть вещи своими именами, государственной цензуры. Но поверьте мне, человеку, который всю жизнь прожил при государственной цензуре, уж лучше государственная…
– Чем никакой…
– Нет! Чем цензуры невежества, как получилось с постановкой оперы «Тангейзер» в Новосибирском театре. Ведь даже официальная Русская православная церковь заявила, что религиозные активисты, которые выступали за запрет этой оперы в разных городах, не имеют никакого отношения к РПЦ. И тогда возникает вопрос, почему министр культуры Мединский принял решение запретить постановку, исходя из требований непонятно кого.
– За последние пару лет Голливуд снял целую серию блокбастеров, посвященных Второй мировой войне: «Ярость», «Красные хвосты», «Охотники за сокровищами». Как они вам? Тоже подходят под определение «искажение истории»?
– Помилуйте, да какие же это фильмы про войну?! В данном случае война (и не обязательно вторая мировая) просто становится фоном, на котором разворачивается некая другая история.
Хотя я вполне допускаю, что американцы к 70-летию окончания войны тоже подготовились. Тем более что в Голливуде прекрасно понимают, что сейчас продолжается «холодная война». И, увы, мы пока ее проигрываем и на технологическом уровне (у нас прокат сейчас голливудский, о чем мы говорили), и на идеологическом.
– Почему же на идеологическом? Вот военно-патриотическое кино для нас остается главным из искусств, на которое брошены такие большие усилия и государства, и продюсерского сообщества.
– Мы только сейчас начали выстраивать официальную идеологию, чего у нас двадцать лет не было. Но вопрос в другом: официальная идеология сама по себе никогда ничего великого не порождала, на свет появляется всегда что-то типа «Цитадели».
Я тут вспомню известную историю с Михаилом Светловым. В советском Союзе писателей шло обсуждение какого-то военного стихотворения кандидата в Союзы. Светлов высказался против: «Когда я читаю хорошие стихи о войне, я вижу: если ползет солдат, то это ползет солдат. А тут ползет кандидат в Союз писателей». Вот и «Цитадель» и иже с нею – это стремление попасть в канон официоза или, что еще хуже, создать его.
– А как вам «Сталинград» Бондарчука? Сергей Минаев, автор «Духless», искренне считает, что через несколько лет картина станет классикой, и по ней будут учить снимать выпускников киношкол.
– Бондарчук – это великий актер, но очень странный режиссер. По крайней мере, все его фильмы, которые я видел, скажу мягко, были очень странными. Что касается «Сталинграда», то это некая стрелялка, игра «Танки».
Только, когда его смотришь, вспоминаются слова Льва Толстого: «Меня пугают, а мне не страшно». Провалы и по части психологии: ну просто не было и не могло быть такого отношения у немцев и русских в Сталинграде, как показал Бондарчук.
– Неужели у нас в последние годы вообще разучились снимать военное кино? Ни одной по-настоящему хорошей, честной картины не вспомните?
– Я могу только вспомнить фильм «Свои» Дмитрия Месхиева, вышедший в 2004 году. Помните, о том, как беглые наши военнопленные скрывались от немцев в псковской деревне. Вы не будете спорить с тем, что это очень талантливый и своеобразный фильм. Месхиев пытался привнести некий новый взгляд на войну: это не единственная, конечно, но одна из немногих попыток подойти к личностному измерению войны.
У нас сейчас в России происходит закономерный процесс. Поколение, для которого война была личной травмой – это ветераны и их дети, – уже уходит. То, что мне рассказывал отец, ни в одной книге, ни в мемуарной, ни в художественной никогда не было, нет и не будет. А вот мои дети относятся к войне по-иному. Не в том смысле, что они забыли, что они не уважают. Они и с дедушками общались, но все равно война переходит уже в область преданий, мифов… И появляются картины в стиле «Илья Муромец на Второй мировой». Тот же «Сталинград»…
– У нас была в шестидесятые «лейтенантская проза» и ее экранизации: «Солдаты», «Пядь земли», «Горячий снег», «Батальоны просят огня»… Фильмы, которые показывали войну, скажем, так, в человеческом измерении…
– Это все равно немного не то. И в книгах, а потому и в сценариях была призма автора, который отвечал за все происходящее на экране. Автор – это всегда бог, он знает, что будет. Поэтому нужно разделять авторский рассказ и рассказ от первого лица. От лица человека, которого в этот военный ужас бросило, оглушило, ошарашило.
Были такие фильмы с человеческим измерением. Например, очень талантливый фильм «Восточный коридор», ее снял в конце 1960-х годов Валентин Виноградов, однокурсник Тарковского. Но он у нас полностью провалился.
Было «Восхождение» Ларисы Шепитько, «Иди и смотри» Элема Климова. Это очень честные картины о войне. А вот сказать, что «Цитадель» – это честный фильм о войне… Но и нечестным его тоже не назовешь. Это эпопея…
– Вы, Геннадий Николаевич, не пытались опубликовать рецензии на «Цитадель», на «Сталинград»?
– А где? У нас осталось два специализированных журнала, и там очередь диссертантов (которым защищаться пора) до три тысячи какого-то года. То есть у нас критический взгляд на кинематограф в принципе уничтожен. Как и все отечественное кино! Кино – это диалог, обмен мнениями, рефлексия. А у нас сегодня есть два Союза кинематографистов, которые друг другу руки не подают…
– А почему у нас сегодня почти не снимают фильмов о свершениях мирного времени? Помните, как блестяще пошел в прокате фильм «Легенда №17» о советских хоккеистах. Неужели у нас нельзя такие героические патриотические фильмы делать?
– Нельзя! Нет у нас таких героических патриотических фигур. Да, мы формируем историю, но под действием рынка. А у нас нет массового зрителя и нет индустрии кинематографа. Представьте, вы качественно сделали такой героический фильм, он попадает на кинорынок, а затем на экраны… Вот «Цитадель» сделана качественно? Качественно? Попала она на киноэкраны, вспомните, какой фильм спустя несколько дней вытеснил ее с киноэкранов. Тупая американская комедия «Жених напрокат».
– Зритель выбрал…
– А из чего он выбрал?! Вы знаете, вообще, как у нас система проката работает в России. Когда кинотеатр покупает на кинорынке фильм, он подписывает условия его показа. А условия такие: если сборы будут меньше, чем прописаны в договоре, кинотеатр платит огромные штрафы. Поэтому «Цитадель» и иже с ними проще снять с проката, чем терпеть убытки. Только эта система штрафов особо не афишируется, потому что иначе нам придется признать, что мы сдали весь кинематограф, а значит, и всю идеологию американцам.
– Но почему нельзя ввести систему квотирования русскоязычных фильмов, как, например, во Франции или Италии?
– Ну, представьте, кинотеатр заставят показывать то, на что люди не хотят идти. Плюс добавочные затраты на рекламу. То есть кинотеатры будут в минусе. Помните, Михалков придумал очень умную, как ему казалось, систему: давать государственные деньги только тем режиссерам и студиям, которые показывают самые кассовые результаты.
И в первый же год этой системы сам Михалков едва не вылетел из первой десятки претендующих на государственное квотирование. А вытеснял его фильм «Наша Russia. Яйца судьбы». Нам нужно такое кино? Я думаю, ни меня, ни вас оно не устраивает. Но нам нужно откровенно признать: мы нашего зрителя просто потеряли, развратили.
– Неужели все так плохо? Почему же тогда государство так усиленно вкладывается в кинематограф?
– А что делать?! В разные времена на первое место в обществе выходят различные искусства. Сначала был век театра, потом телевидения и кинематографа. Потом настал век музыки, а конкретнее – попсы. То есть если вы хотите достучаться до головы и сердца молодых, то нужно давать государственный заказ не на кинематограф, а на патриотическую попсу. Хотя это только кажется несерьезно, а другой альтернативы нет.
– А какая эра будет следующей?
– Эра электронных игр. Может, именно тут и получится строить хоть какое-то патриотическое воспитание для поколения, которое войдет в гражданскую жизнь через 5-10 лет. Прагматичные американцы это быстро поняли: их недавний фильм «Ярость» о битве за Берлин спонсировали производители игры World of tanks (белорусы, кстати).
– Как думаете, в Голливуде есть социальный заказ, какой пытаются создавать в России Михалков с Мединским?
– Мы вот пытаемся говорить, что в Голливуде была свобода творчества. Да никогда ее не было! Даже в СССР в застойные годы ее было больше. Потому что и зритель наш в общей массе был намного умнее, интеллектуальнее.
К нам, когда я учился во ВГИКе, приезжала группа молодых кинематографистов. И мы обсуждали: почему у вас так много фильмов о сексуальных преступлениях, вы что, озабоченные что ли. И нам парень объяснил, он слово подобрать не смог, но мы ему подсказали – это был заказ правительства.
Сексуальная революция, эпоха хиппи, начался подъем количества изнасилований, и вот поступил заказ это «пригасить». Сняли несколько десятков фильмов, выпустили на экраны, и статистика правда пошла на спад. И такой заказ есть на разные темы. Я подозреваю, что скоро начнется новая волна фильмов, где доблестные герои-американцы будут крушить русских. Такие «новые Рембо».
– Выходит, и вся эта американская продукция хлынет и на наши киноэкраны?! Ну а как, Геннадий Николаевич, этому засилью противостоять?
– Идеальный вариант – создать систему альтернативного кинопроката через вузы. Почему бы тот самый Мединский не обратился к руководству вузов, в каждом из которых есть кинозалы: мы вам дадим фильмы для показа. Найдутся и спонсоры: тот человек, который вложит сюда средства, станет мультимиллионером. Никто ведь не говорит, что нужно показывать кино забесплатно, но если в кинотеатрах будет билет по 300-350 рублей, то показывайте здесь фильмы по 50.
Поверьте, я много общаюсь с ребятами, был на «Машуке», на «Доброграде», у нас замечательная молодежь, которая хочет видеть именно то наше, российское кино, которое не доходит до зрителя. Так давайте поднимать планку, что же мы все время ее опускаем!
Вот в нашем университете работает два киноклуба, я ни к одному отношения не имею, кстати. И на показах всегда свободных мест нет! Пару лет назад я попросил через своих друзей Карена Шахназарова и Сергея Соловьева дать личное разрешение как авторов показывать их фильмы в наших кинотеатрах.
Канал «Культура» дал нам фильм «Старец Паисий и я, стоящий вверх ногами». Это такая религиозная проблематика в духе фильма «Остров», но на уровне очень жизнелюбивой комедии. И мы, представьте, за неделю по трем вузам Ставрополя собрали более 12 тысяч человек на показах! Правда, это было бесплатно. Но это 12 тысяч детей, которые посмотрели то правильное кино, которое они бы никогда не посмотрели.
– А вы пытались донести свои идеи до Москвы?
– Я как член Союза кинематографистов написал письмо на личный электронный ящик нашего председателя Никите Сергеевичу Михалкову. И вот уже два с половиной года, и у меня нет ни ответа, ни подтверждения, что он письмо прочитал.
Но я очень надеюсь, что государство систему альтернативного кинопроката сделает. Иного выхода нет! Ведь только в этом случае у нас через 10-15 лет кино будет нормальным, я не скажу ведущим, каналом воздействия на молодежь.
Биография
Геннадию Хазанову 67 лет, он закончил сценарно-киноведческий факультет ВГИКа. Это первый и один из немногих на Ставрополье дипломированных киноведов.
Член Союза кинематографистов и Союза журналистов России, автор нескольких книг и киносценариев, создатель нескольких киноклубов в Ставрополе.
В настоящее время работает в Управлении по информации и связям с общественностью Северо-Кавказского федерального университета (СКФУ).
Антон Чаблин
Источник: kavpolit.com
© 2015, https:. Все права защищены.
