На недавней встрече с единоросcами Анатолий Чубайс признался в ужасных вещах. Бесконтрольность и неверные оценки рынков, заявил глава «Роснано», были для компании обычным делом, как и «такие кривые роста, немыслимые, которые почти никогда не подтверждаются». И «исходя из этого осуществлялись инвестиции».
Подобный приступ покаяния не мог пройти незамеченным. Особенно учитывая, что государство собирается продолжить финансирование бывшей госкорпорации (ныне ОАО), преобразованной в фонд прямых инвестиций (private equity fund). До 2020 года структура получит из бюджета 50,2 млрд рублей – вдобавок к 130 млрд рублей, которые уже вложены в уставной капитал «Роснано».
«За эти деньги у них ни хрена не получилось, деньги пропали», – написал у себя в блоге Алексей Навальный, назвав грандиозное предприятие «фикцией, попилом бюджета» и раздачей должностей «для каких-то мутных людей».
В ответ Чубайс обвинил оппозиционера во лжи, попутно сообщив о достижениях: 57 заводов в 27 регионах произвели продукции на 227 млрд рублей, 12 наноцентров в девяти регионах создали 350 стартапов, 154 школы из 54 регионов… и так далее.
Пикировка между оппозиционером и главой «Роснано» снова подняла вопрос, звучавший с самого рождения института развития: могут ли государственные деньги под государственным управлением работать с эффективностью частного капитала? Перефразируем: хорош ли Чубайс как инвестор или это и вправду видимость?
Каковы цели «Роснано»?
На первый взгляд все просто: «Роснано» строит в России «конкурентоспособную нанотехнологическую индустрию» (так сказано на корпоративном сайте). Правда, дальше уже сложнее. По словам Чубайса, это только первая миссия. Вторая – придание «импульса российскому private equity».
Первая задача реализуется по мере ввода наномощностей и выпуска нанопродукции. Отчасти это объясняет, почему Чубайс больше говорит не о прибыли, а о количестве заводов, построенных при участии «Роснано», а также о стоимости выпущенной ими нанопродукции. По итогам текущего года, ее по планам должно быть произведено на 300 млрд рублей, а через пять лет – на 600 млрд рублей (в ценах конечного покупателя).
При этом ясно, что приоритеты типичного фонда private equity – доход инвесторов. Их волнует не развитие нанотехнологий, а высокая отдача на капитал. Им нет дела до плановых объемов рынка нанопродукции, как и до числа школьников и студентов, прошедших специальное обучение.
Концептуальная несостыковка? Чубайс так не считает.
«Вопрос нашей управленческой компетенции, если хотите, мастерства и искусства, – заявил он агентству “Интерфакс” в начале прошлого года, – как раз в том и состоит […] чтобы выстроить некую матрешку, когда мы, сумев решить первую задачу, поверх нее будем решать и вторую».
Что можно считать нанопродукцией?
В самой «Роснано» так называют «материалы, товары или услуги, существенным элементом качества и потребительских свойств которых являются процессы взаимодействия между атомами и молекулами на уровне 10–9 м». В середине 2011 года, на пятый год работы «Роснано», правительство наконец утвердило четыре категории нанопродукции, но не смогло снять всех вопросов. В какой мере хлеб будет считаться наноизделием, если он сделан из муки, произведенной из зерновых, семена которых были обработаны нанопрепаратами для повышения урожайности? А автомобиль со светодиодными фарами? «Росстат» дал понять, что вконец запутался, а эксперты из ВШЭ и менеджмент самого «Роснано» признали отсутствие «однозначного решения» проблемы дефиниций.
Все это не помешало «Роснано» учредить специальный знак качества – «Российская нанотехнологическая продукция». Хотя что считать нанотехнологией, а что – нет, несмотря на правительственный перечень, в компании по-прежнему решают в «ручном» режиме – силами чиновников и академиков из научно-технического совета «Роснано».
Что получает бизнес от «Роснано»?
Деньги – в виде инвестиций в акционерный капитал, кредитов и госгарантий. Часто это не просто кэш, а, выражаясь языком Гая Кавасаки, connected money – средства в придачу со связями. Вместе с финансированием проекты получают от инвестора нечто не менее ценное – клиентов.
Так, фирмы «Акрилан» и «Метаклэй», согласно сообщению на сайте корпорации, будут поставлять свою нанопродукцию домостроительному комбинату «Град», еще одной портфельной компании «Роснано». Соинвестор «Града» – девелоперская группа «Мортон», работающая по госконтрактам. Проблемы со сбытом у кого-то из участников этой цепочки маловероятны. Наноизоляцию «Метаклэя» уже закупают подрядчики «Силы Сибири», допущенные «Газпромом» к строительству восемьсотмиллиардного газопровода. Перед Новым годом Чубайс предложил «Метаклэй» главе монополии Алексею Миллеру среди прочих идей по импортозамещению (на «Газпром» к тому времени уже работало не менее трех компаний, созданных при участии «Роснано»).
Конечно, не всегда получается довести проект до состояния, пригодного для участия хотя бы в российских тендерах. Производство поликристаллического кремния и моносилана для солнечной энергетики провалилось, а его анализ оставил у Счетной палаты тяжелое впечатление. Аудиторы не нашли в нем ни инновационности, ни прямой связи с нанотехнологиями. В многостраничном отчете, изобилующем оборотами вроде «признаки отмывания средств» или «вынужденное банкротство предприятия», можно прочитать о серьезных расхождениях с изначальными планами.
Деньги «Роснано» привлекают не только компании, но и фонды. Например, группа фондов DFJ-VTB Capital Aurora, получившая половину своего капитала от «Роснано», инвестирует его в «проекты трансфера перспективных технологий в Россию с привлечением отечественной научной компоненты». В частности, одна из таких инвестиций – Fab.com, американский интернет-магазин по продаже дизайнерской мебели и аксессуаров, начинавший как социальная сеть для геев. Неизвестно, догадывается ли создатель неудачного проекта Джейсон Голдберг о том, что его опыт вносит вклад в развитие российской наноиндустрии. (Остальные три проекта DFJ-VTB Capital Aurora связаны с технологиями.)
Насколько успешны инвестиции «Роснано»?
Оборона Чубайса, отвечающего критикам, строится на финансовых результатах за прошлый год. После убыточного 2013 года «Роснано» показало прибыль по МСФО (8,2 млрд рублей). Пускай основная ее часть пришлась на зарубежные и финансовые активы компании и была связана с ростом курса доллара. Это движение вперед, ведь государство в свое время позволило компании оставаться планово убыточной до 2017 года.
Норма внутренней доходности портфеля (IRR) компании до 2014 года составляла 12%, но для новых инвестиций ее удвоили. Много это или мало?
На протяжении 2000-х годов средняя доходность российских инвестиций ЕБРР (значительная часть его средств направляется в фонды) составляла 23%, что сравнимо с ориентирами «Роснано». Но впечатления на рынок такие цифры не произведут. Профессиональные игроки венчура, сравнивая доходность госфондов с собственной, проявляют снисходительность. Традиционно корпоративных инвесторов и фонды под государственным управлением считают поставщиками «глупых денег» – из-за своей неповоротливости, способности входить в проекты на самых неудачных отрезках инвестцикла, слабого анализа предпринимательских команд и недостаточно трезвой оценки перспектив технологии.
Пока количество экзитов «Роснано» можно сосчитать по пальцам – 6 из 89. Пик выходов, согласно бизнес-плану, произойдет только через три года, когда созреет большинство портфельных проектов. Вполне возможно, что они принесут либо убытки, либо «ноль». На этот случай Чубайса защитит «базовая логика венчурной индустрии», по которой из десяти сделок фонда удаются, дай бог, две.
Вспомним, однако, что «Роснано» – не классический инвестфонд, и деньги – не единственный смысл существования компании (см. миссию выше).
Выход из проекта «Ниармедик» принес доходность 41,1%, рекордную для «Роснано». Хотя производитель «Кагоцела» имеет слабое отношение к «конкурентоспособной на глобальном уровне российской индустрии нанотехнологий», которую Чубайс с уверенностью обещал создать уже в этом году. Антивирусный препарат включили в перечь ЖНВЛП, а в его продвижении участвовала Татьяна Голикова в бытность главой Минздрава. Однако на международном рынке о нем известно мало – лекарства нет даже в списке Всемирной организации здравоохранения. С институциональной точки зрения инвестицию «Роснано» трудно считать безусловным успехом.
Впрочем, это нюансы. Даже крупные неудачи не подрывают позиций компании. Она пользуется неизменной поддержкой власти, начиная с президента РФ, по инициативе которого «Роснано» в свое время и создавалось. Возможно, из всех текущих оценок венчурной карьеры Чубайса наиболее релевантной следует считать слова Владимира Путина, сказанные им пару лет назад в ходе прямой линии: «Это не значит, что деньги украли, их вложили неэффективно – это не воровство».
Евгений Карасюк
Источник: slon.ru
© 2015, https:. Все права защищены.
