В интервью КАВПОЛИТу известный российский политолог, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета Сергей Маркедонов рассказал об идущих вокруг Ирана процессах, перспективах сотрудничества Армении и Ирана в военной сфере, перспективах активизации Тегерана в Южном Кавказе.
— Делегация Минобороны Армении посетила с визитом с Иран, где обсудила сотрудничество двух стран в военной сфере. Насколько далеко оно может зайти, и как отнесется к нему Россия — военно-политический союзник Армении?
— Я не думаю, что это случайно. На сегодняшний момент Иран переживает детант (фр. Detente — послабление напряженности в международной политике, в отношениях между политическими группировками, имеющими противоположные взгляды или интересы — прим.ред.) с Западом. Я с трудом представляю, чтобы во времена Ахмадинежада армянская делегация поехала бы в Иран. Это сразу же вызвало очень резкую негативную реакцию со стороны США и его союзников.
Это вообще попытка подготовиться к решению иранского уравнения. Потому что детант с Ираном — это уравнение со многими неизвестными, и относительно Азербайджана, и относительно карабахского урегулирования, и Армении, и, кстати, России. Поэтому многие страны пытаются подготовиться к этому заранее.
Что касается России, я думаю, что большого счастья, конечно, это не вызовет. Россия ревностно относится к контактам своих союзников с другими игроками. Но я думаю, что и резкой негативной реакции, скорее всего, не будет, потому что нет гарантий, что из этого сотрудничества выгорит что-то далеко идущее. Скорее всего, это прощупывание почвы.
— Сейчас мы видим, что формируется некая линия Баку – Тбилиси – Анкара. Проводятся военные учения, даже идут разговоры о создании совместных вооруженных подразделений для охраны нефте- и газопроводов. С другой стороны, очевидно, что позиции России и Ирана совпадают и по Сирии, и, в определенной степени, по Йемену. Можно ли сказать, что формируется своеобразная ось Москва – Ереван – Тегеран?
— Честно говоря, я такие оси не очень вижу, потому что у Азербайджана и Грузии, у Турции и Грузии есть много серьезных проблем в отношениях, хотя эти страны заявляют о каком-то стратегическом союзе. Возьмем, скажем, Турцию и Грузию.
Очевидно, что Турция закрывает глаза на абхазское направление. Много бизнесменов продолжают контакты с Абхазией, несмотря на то, что формально они попадают под закон об оккупированных территориях. Что касается экономического присутствия Азербайджана и Турции в Грузии. Да, открыто грузины не говорят об этом, но в кулуарах очень опасаются одностороннего экономического усиления этих стран.
Что касается российско-иранских отношений: по вопросам Большого Ближнего Востока, пожалуй, здесь есть общие точки. По Северному Кавказу, ИГИЛ. Афганистан тоже можно отнести к каким-то общим точкам.
Но в вопросах Каспия нет единства. Как делить Каспий? Окончательная выработка статуса стороны разводит. Плюс, у ирано-российских отношений крайне слабый экономический фундамент, поэтому эти отношения не опираются на серьезную экономическую базу, и это делает их очень уязвимыми.
И, собственно говоря, если решать иранское уравнение, о чем я сказал раньше, то выход полновесного Ирана на энергетический рынок, в том числе европейский, – это скорее конкуренция для России. Поэтому, честно говоря, в устойчивость каких-то осей я не верю. Скорее, это точечное партнерство по взаимным интересам, которые есть.
— Как вы считаете, будет ли успешным начавшийся процесс между Западом и Ираном? Можно ли летом ожидать каких-то серьезных подвижек?
— Подвижки уже есть, и серьезные. Уже дошли настолько далеко в процессе «разморозки», чего не было в предыдущий период. Начиная с самого 1979 года были все ухудшения и ухудшения, какие-то угрозы.
Но мы видим, что ситуация не развивается по линейке. Многое зависит от привходящих факторов, которые, строго говоря, не сводятся в ирано-западный контекст. Йемен. Как будет развиваться ситуация? Какие-то сюжеты ближневосточные, связанные с Саудовской Аравией, связанные с Турцией и так далее.
Еще один момент, который я не стал бы забывать, – это бюрократическая инерция, потому что американская машина все-таки заточена на антииранские санкции, остановить ее, сорвать стоп-кран будет сложно. Даже если какой-то «дил» будет сделан летом, не так просто будет развернуть все в противоположном направлении. Продвижение уже есть, но сказать, что все будет по линейке, устойчиво, я не могу.
— Можно ли ожидать в случае достижения определенного прогресса между Ираном и Западом активизации Тегерана на Южном Кавказе? И в этом контексте хотелось бы затронуть азербайджано-иранские отношения….
— Они нормализовались, и в прошлом году были предприняты определенные шаги. Все-таки, скажем, визит Алиева — первый после ухода Ахмадинежада, первый после начала детанта — он важный. Азербайджан, как и Армения, тоже пытается посмотреть, куда это пойдет, найти возможный интерес. Потому что здесь есть энергетические риски для Азербайджана.
Если Иран нормализует отношения с Западом, тогда роль Азербайджана как противовеса России в обеспечении Европы газом снижается, и с учетом неблагоприятных прогнозов ОПЕК относительно нефтяных мощностей Азербайджана это становится риском.
Я не думаю, что Иран бросит все и начнет решать какие-то южнокавказские дела. Все-таки приоритетом для Ирана в первую очередь является Ближний Восток. Вопросы Сирии, Йемена – это вопросы присутствия Ирана, условно говоря, в его ближнем зарубежье. Как и для России, для Ирана это важно. Кавказ интересен в меньшей степени. Иран имеет, может быть, меньшее присутствие, меньше ресурсов для решения этих проблем. Но, наверное, какие-то усилия, может быть, для карабахского урегулирования будут задействованы.
Это ведь тоже к вопросу о том, какую роль будет играть улучшение отношений между Ираном и Западом. Ведь план, который мы знаем как обновленные мадридские принципы, предполагает размещение международных сил на линии прекращения огня, а Иран этого не хочет. Он считает это неким окружением Ирана с другой, северной стороны. Поэтому насколько Запад будет готов внести коррективы?
— А если Ирану тоже предложат участвовать в миссии международных сил? Возможно такое?
— Это интересно. Возможно или нет, это зависит от нешаблонности каких-то действий. Я думаю, например, если Россия будет «миротворить», наверное, она не будет резко против Ирана. Но вопрос, будет ли Запад заинтересован в таком варианте, насколько глубоко готов Запад пересматривать свои отношения? Или это что-то точечное, что-то такое касательно ядерной программы…
Понимаете, здесь вопрос большой: насколько всеобъемлющим видится урегулирование проблем с Ираном. Они же не только в вопросе оружия, или ядерной энергетики. Тут широкий комплекс проблем.
Айк Халатян
Источник: kavpolit.com
© 2015, https:. Все права защищены.
