Антиукраинская пропагандистская истерия российского телевидения, в зависимости от текущей политической ситуации, может то затихать, то вновь подниматься безумной ядовитой волной и в новостных сюжетах, и вечерних «аналитических программах». Но в «киношной» сфере пропаганда уже заняла свое место раз и навсегда. Война закончится, а безумные фильмы о зверствах бандеровцев будут продолжать крутить в эфире, и эти фильмы окажут на наших сограждан не меньшее влияние, чем Дмитрий Киселев и Екатерина Андреева. Мало кто из читателей сайта Открытой России рискнет просмотреть хотя бы одну такую картину от начала до конца, и мы решили рассказать вам о новом российском военном кино. Это важно. Именно так обречена видеть войну значительная часть населения России.
Мало какой из вооруженных конфликтов новейшей истории в такой огромной степени обязан своим возникновением пропаганде, как конфликт в Донбассе. А кинематограф, как известно, — одно из важнейших искусств в руках пропагандистов. Война в Украине неизбежно должна была стать темой не только истеричных «аналитических программ» и фальсифицирующих реальность «документалок». Художественные фильмы на донбасскую тему уже создаются. Разумеется, в первую очередь в России.
Пока это малопрофессиональные низкобюджетные поделки телевизионного формата, а не широкоэкранное кино с жирным бюджетом (типа российских «Август. Восьмого» и «Олимпиус инферно» или американского «Пять дней в августе», посвященных войне России с Грузией). Впрочем, что-то эпическое и масштабное о «зверствах хунты» и «героических донецких повстанцах» мы, скорее всего, увидим в обозримом будущем. А о примерной стилистике и идеологических акцентах «нового военного кино» можно составить представление уже сейчас, просмотрев несколько готовых фильмов категории «Б». И большой ошибкой будет думать про такие ленты как про маргинальное, никому не нужное безумие. «Донбасские» кинокартины, склеенные в авральном порядке, уже имеют многомиллионную аудиторию — например, фильм «Военный корреспондент» режиссера Павла Игнатова демонстрировался в эфире НТВ, и множество наших соотечественников формирует свое представление о происходящем в Украине на основе в том числе и этого фильма.
Действие «Военного корреспондента» начинается в Одессе в мае 2014-го, вскоре после сожжения Дома профсоюзов. Мэт Маккью, американский журналист-правдоискатель, выходит в эфир из сгоревшего здания и сообщает западному телезрителю, что пожар устроили, скорее всего, проукраинские активисты. Ведущие новостного выпуска в студии по ту сторону океана встревоженно перебивают коллегу, сообщают, что их «друзья в Киеве», которым нет оснований не верить, говорят противоположные вещи. Потом Мэта вырубают из эфира. У американца, столкнувшегося с империалистической цензурой, начинается процесс прозрения — впрочем, не особенно болезненный, так как Мэт в глубине души давно уже не сомневается в жандармской сущности США. Затем в той же Одессе он снимает прыгающих и кричащих люто ксенофобские лозунги молодых людей, одетых, словно гопники из глубокой провинции. «Национал-радикалы» размахивают перед камерой украинскими флагами, а их молодая предводительница дает журналисту из США короткий и емкий комментарий о недочеловеческой сущности русского народа, завершая спич выкриком «Москалей на виселицу!»
Продолжая интервью со своей новой одесской знакомой уже в неформальной обстановке, Мэт задает ей вопрос о Степане Бандере. «Говорят, он был нацистом?» — спрашивает американец. «А что плохого в нацизме?» — отвечает одесситка.
У любого человека, хоть немного знакомого с ситуацией в Украине, в Одессе, знакомого с обычными пропагандистскими методами украинских активистов, эти не имеющие ничего общего с реальностью сцены из «Военного корреспондента» могут вызвать только отвращение. Но миллионы российских домохозяек всплеснут руками, наблюдая за происходящим на экране. Через несколько дней домохозяйки забудут, что видели агрессивных людей под желто-синими флагами в именно в «художественном» фильме. Но будут считать, что «то ли в новостях, то ли еще где-то» показывали, что нацисты в Одессе желают их народу смерти.
Когда лютая ложь про «распятого мальчика в трусиках» обернулась грандиозным скандалом в блогосфере, сотрудница «Первого канала» Ирада Зейналова невнятно прокомментировала этот сюжет — мол, «у женщины… бежавшей из ада в Славянске… не выдержала психика». Комментарий Зейналовой вряд ли был всерьез осмыслен аудиторией «Первого канала», но распятый мальчик в трусиках» остался в подкорке, продолжает агонизировать в подсознании этой аудитории. Распятый мальчик формирует политическое мышление наших соотечественников. Толпа актеров-статистов, орущая на «одесской набережной» лозунг «москалей на виселицу!», формирует политическое сознание россиян в такой же степени, как и мальчик на кресте. Только режиссеру Павлу Игнатову, «творцу, художнику», в отличие от Ирады Зейналовой, ни при каких обстоятельствах не придется извиняться.
Возвращаемся в Одессу. Мэт Маккью, отстраненный от американского эфира за свое правдоискательство, продает видеоматериал с юной «бандеровкой» одной из арабских телекомпаний, после чего оказывается… в одесской тюрьме. В камере известнейшего западного журналиста несколько недель держат, не предъявляя никаких обвинений. Затем сотрудники СБУ (похожие на бульдогообразных агентов западных спецслужб из советских фильмов) с мешком на голове привозят его в аэропорт и депортируют из страны.
То есть картинка по Одессе у российского телезрителя формируется следующая:
бандеровцы сожгли людей — западные СМИ всеми способами глушат правду в эфире — на улицах беснуются русофобы и нацисты — немногочисленные честные журналисты сидят в тюрьмах и изгоняются из города — какие ужасы там, в Одессе, могут происходить сейчас, остается лишь догадываться.
Фильм не зря начинается с Одессы, а не, например, с Майдана, Крыма или захваченного Стрелковым Славянска. Одесса — ключевая штука в кремлевской пропаганде, «объясняющая» донбасскую войну.
Дальше события разворачиваются на российской территории, возле границы с Украиной. Мэт для арабского телеканала делает репортажи из лагеря беженцев, которые стоят в очередях за продуктами, хором славят Россию и Путина. Когда мимо лагеря проводят колонну украинских пленных (разумеется, добровольно перешедших в РФ, спасая свою жизнь), беженцы осыпают их проклятиями. Сюжет, в чем-то знакомый по новостям, но аккуратно скорректированный: демонстрация пленных агрессивной толпе — уже не спланированный сознательный акт морального террора, а некое случайное событие. А боевики ДНР-ЛНР предстают не режиссерами издевательского шоу, а стражами порядка, которые защищают поверженного, обезоруженного врага от людского гнева.
И тут как гром среди не очень-то ясного военного неба на лагерь беженцев обрушивается удар украинской артиллерии. То есть в фильме армия Украины бьет по российской территории. Те, кто знаком с реальными событиями военного лета 2014 года, помнят, что ситуация была ровно противоположной — группировка регулярных российских войск, сосредоточенная в Ростовской области, утюжила через границу позиции ВСУ мощнейшим огнем. Это еще только начало фильма, и у продвинутого зрителя еще есть силы возмущаться фальсификациями. Уже к середине фильма ни на возмущение, ни на удивление сил не остается.
В военной суматохе Мэт знакомится с одним из боевиков, который называет себя «волонтером». Новый знакомый оказывается чеченцем — режиссер счел необходимым осветить проблемную даже для русского патриотического восприятия тему. Впрочем, тема подсвечивается грамотно. Чеченец совершенно не похож на брутальную публику с бычьими шеями с грозненского стадиона. Никакого хамства и высокомерия, никакого «Аллах Акбар», никакой кадыровщиной и не пахнет. Смуглый, веселый паренек в арафатке, похожий то ли на левака-палестинца времен Карлоса Шакала и Лейлы Халед, то ли на испанца-республиканца из 30-х годов. В компании чеченца Мэт перебирается через границу, и начинается путешествие американца по собственно Донбассу.
Ужасы войны и страдания мирного населения в фильме поданы с размахом. Разумеется, кровь невинных и разрушения главный герой видит, только находясь на «пророссийской» стороне фронта. Ад в Луганске показан очень натуралистично, но обстрелов, например, Мариуполя и Дебальцево камера Мэта не зафиксировала.
Нет в фильме и «вежливых людей», спасших в августе 2014 ДНР-ЛНР от разгрома, или кого-то хоть отдаленно на них похожего. «Ополченцы» предстают перед телезрителем в виде усталых, обсыпанных пылью, седеющих мужиков сильно за сорок, со светлыми добрыми глазами. Украинские военные — либо затравленные, насмерть перепуганные, сдающиеся в плен, либо, если военная удача на их стороне, — циничные и жестокие.
В расположении украинских войск Мэт встречает свою одесскую знакомую, записавшуюся на фронт волонтером. Развязный украинский офицер превратил ее в наложницу, одесситка постепенно каменеет лицом и неуклонно прозревает. С этим офицером у журналиста возникает конфликт, который чуть не закончился казнью, — украинцы, приклеив себе на форму шевроны «Новороссии», готовят расстрел Мэта перед видеокамерой, чтобы потом обвинить в гибели американца «ополченцев». Правдоискателя спасает с горя влюбившаяся в него одесситка.
Девушка убивает офицера-мучителя, и они с Мэтом убегают, чтобы потом оказаться в расположении еще одного украинского полевого командира — обладающего дьявольской харизмой мужика по прозвищу Яростный. Внешне, он впрочем, почему-то больше похож не на Яроша, а на Мустафу Найема и говорит по-русски. Яростный показывает Мэту стенгазету, которую своими руками делают украинские военные. Один из шутливых заголовков в газете: «В Луганске плохая погода. Ночью — «Град», утром — «Ураган»».
Освещена в фильме и тема малайзийского «Боинга». Сепаратисты уверяют Мэта, что никак не могли сбить этот самолет. Логика простая: нас терроризирует украинская штурмовая авиация, и разве они летали бы над нашими головами, если бы у нас было чем сбивать самолеты?
И готовы ли вы, дорогие читатели, сомневаться в том, что такой уровень аргументов стопроцентно убедит дорогих телезрителей? Впрочем, режиссер решился отбить и один из главных доводов «украинской стороны» о том, что виновниками гибели самолета являются сепаратисты. Арабские работодатели пересылают Мэту аудиозапись телефонных переговоров полевого командира ДНР — ту самую, где «это казаки сбили самолет». Мэт, к тому времени сдружившийся с вожаком сепаратистов, в гневных чувствах едет к нему за разъяснениями, и дэнээровец, сам шокированный содержанием аудиозаписи, сообщает, что она смонтирована.
Другой российский фильм на донбасскую тему — «Правда. Цель102» — сперва впечатления совсем уж высокооктановой пропаганды не производит.
Первая половина фильма — скорее производственная драма о российской съемочной группе, оказавшейся в зоне военных действий в Славянске. Некоторая предвзятость, и не более, на фоне остального агитационного кошмара. Правда, уже в начале фильма главная героиня, журналистка одного из федеральных каналов, говорит за кадром о Славянске, оставленном формированиями ДНР: «Город, как израненный, брошенный на произвол судьбы пес, уже чувствовал идущую к нему волчью стаю». О зверствах и распятых мальчиках ничего не говорится. Говорится о другом: «…Заняв Славянск, новоиспеченное правительство устроит грандиозную пиар-кампанию с флагами». Почему речь всего-то о пиар-кампании, и как авторы фильма смогли отойти от темы «этнических чисток» — совершенно непонятно.
В руинах машиностроительного завода московская съемочная группа встречается с украинской: преодолев секундную неловкость, россияне и украинцы начинают мило общаться, совместно устраивают трапезу, расстаются абсолютными няшками. За кадром главная героиня продолжает бубнить о том, что украинцы после этой встречи «возможно, что-то поняли». Разумеется, никто не объяснит российскому потребителю этой телечернухи, что ни один уважающий себя украинский журналист не подаст руки московским пропагандистам с останкинскими корочками.
То, что фильм ничуть не уступает передачам Дмитрия Киселева, становится ясно, когда в кадре появляется Национальная гвардия Украины.
Командир приказывает двум своим бойцам осмотреть окрестные руины, они неохотно выполняют распоряжение, переговариваясь по-английски. Этот диалог стоит того, чтобы его процитировать.
— Сэм, тебе не надоело на этих обезьяньих войнах? То Сербия, то Африка, теперь Украина… У них тут в России эскимосы живут, как у нас на Аляске… Они тоже себя считают русскими. И самое главное, им тут по хрену бабки вообще!
— Не может быть?!
— Зато когда трогают их веру или их долбаных предков, они собираются в кучу, и с ними не справиться.
Российская съемочная группа гибнет под минометным обстрелом украинской армии, одна-единственная уцелевшая журналистка вместе с бойцами-дэнээровцами попадает в плен к подразделению нацгвардии, в рядах которого те самые американцы. В отряде нацгвардии, конечно же, есть и наемница, женщина-снайпер — мифологический сюжет с прибалтийскими биатлонистками живет (в том числе и в кино) уже больше двадцати лет, со времен первой чеченской войны, и умирать не собирается.
Журналистку злобные каратели почему-то не расстреливают (возможно, потому что у нее украинская фамилия), зато расстреливают дэнээровцев, один из которых еще и бывший сотрудник спецназа «Беркут».
Было бы странно, если бы тема донбасской войны обошла стороной украинский кинематограф. Да, в Украине есть кино, больше похожее на российскую пропаганду, чем на артхаус.
Сериал «Гвардия» рассказывает о группе украинских добровольцев. Вскоре после победы революции они вступили в только что сформированную Национальную гвардию, чтобы воевать с «сепарами». Коллектив подобрался сложный — молодой очкарик-ученый, совершенно не приспособленный к солдатской жизни, малодисциплинированный художник, бывший офицер Внутренних войск (участвовавший в попытках разгона Майдана), майданный активист-националист с выбритым на голове чубом. Последние двое друг друга ненавидят, и даже устраивают драку — до этого они сталкивались нос к носу на Майдане и тоже дрались. Тема примирения, притирки в военных условиях силовиков прошлого украинского режима и нового, майданного поколения добровольцев — важная тема для сегодняшней Украины.
Пока снято четыре серии, и по большей части речь идет в них не о войне, а о трудном пути превращения гражданских людей в бойцов разведвзвода под руководством ветерана-афганца. Центральная тема «Гвардии» на данный момент — атмосфера разрухи, нищеты и неэффективности государства, разрушенного политической нестабильностью и десятилетиями безудержной коррупции. В первых двух сериях бойцы тренируются даже не в форме (которой нет), а в своей гражданской одежде, кормят-поят их волонтеры, которые и являются главными героями «Гвардии».
Враг показывается на экране лишь в третьей-четвертой сериях. Злобная бабка-корректировщица артиллерии, чем-то внешне похожая на бывшего мэра Славянска Нелю Штепу, рассекает по прифронтовой полосе на мотоцикле, наводит дэнээровские минометы на украинские позиции, участвует в расстрелах пленных. Дэнээровские боевики — полупьяное быдло, при вступлении в ополчение получающее бутылку водки, пытками и захватом заложников выбивающее у местных бизнесменов деньги. Мечтают изнасиловать посаженную в подвал польскую журналистку.
Интересен диалог одного из нацгвардейцев, заброшенных в город на территории ДНР с разведывательной миссией, и местной жительницы. Девушка гуляет во дворике с ребенком, и гвардеец, переодетый в штатское, пытается начать светскую беседу. «Прекрасный ребенок», — говорит он, а девушка ему отвечает: «Здесь не говорят «прекрасный», здесь говорят «клевый»».
В целом «Гвардия» выглядит безусловно пропагандистским, но далеко не до такой степени лживым фильмом, как российские аналоги, полностью переформатирующие реальность, создающие новый сказочный мир. Сравнивать «Гвардию» и, например, «Военного корреспондента» — то же самое, что сравнивать предвзятую, ангажированную «Украинскую правду» с телеканалом НТВ, который не ангажирован, а просто сидит на последних подвальных этажах ада.
Но часть украинских фильмов о войне все-таки всерьез претендует на художественность — там зрителя если и пытаются убедить в чем-то, то посредством метафор и намеков.
Во время прошлого Каннского кинофестиваля была продемонстрирована короткометражка «Мина». По словам продюсера фильма Алексея Толкачева, над фильмом работала интернациональная команда: «Режиссер — начинающий, украинец, уроженец Херсонской области, но пятнадцать лет он уже живет в Лос-Анджелесе, Вофка Соловей его зовут… В нашем фильме снялась Татьяна Кравченко, российская актриса; она хоть и уроженка Донбасса, согласилась принять участие в таком фильме. Специально из России приезжала, чтобы сняться в этом фильме. Она играет роль мамы нашего Гены, главного героя, художника. Это как раз тот осуждающий образ, вокруг которого будет строиться социальный конфликт… Оператор у нас — белоруска, главная актриса — россиянка, актеры — украинцы».
Сюжет «Мины» простой: живущий на востоке Украины молодой художник Геннадий пытается покинуть зону боевых действий, чтобы найти убежище в Киеве, однако убежать от войны не удается — он наступает на мину. Если Геннадий уберет стопу с мины, она взорвется. Алексей Толмачев говорит, что лейтмотив картины — это принятие человеком самого себя, аллегорическое избавление от «мин» в сознании.
Сейчас идут съемки мрачной драмы «Плен» (режиссер Анатолий Матешко). Главный герой, учитель химии, проникает в группировку сепаратистов, чтобы спасти своего сына, находящегося в плену, но, оказавшись в зоне боевых действий, сам становится боевиком с позывным Химик. Получится ли этот фильм сложным, не пропагандистским и по-настоящему художественным, станет понятно осенью, когда состоится премьера.
Роман Попков
Источник: openrussia.org
© 2015, https:. Все права защищены.
