Пятое лето сирийской войны – самого изнурительного и кровавого конфликта современности – приносит все больше свидетельств о полном тупике для всех сторон конфликта. Вялые поиски выхода из затяжной гражданской войны могут привести к тому, что выходить будет некому.
С марта 2011 года в Сирии убито не менее 230.000 человек (по данным ООН). Число безвозвратных жертв может быть вдвое больше (по данным сирийского подразделения Human Rights Watch). Вероятно, реалистичная цифра захоронена между этими крайними вехами. Число раненых приближается к миллиону, десятки тысяч инвалидов рассеяны по всем провинциям. На протяжении всего срока боев распределение убитых и раненых сохраняет известные пропорции. Треть потерь приходится на проправительственные силы, треть на антиправительственных боевиков, треть на мирных жителей. Взаимное уничтожение и истощение продолжается пятый год без решительного перелома в чью-либо сторону. Более трех миллионов сирийцев эмигрировали, половина жителей стала беженцами внутри страны. За четыре года численность населения снизилась с 20.8 до 17.5 миллионов человек. Средняя продолжительность жизни в Сирии сократилась на 19 лет. О качестве этой жизни можно судить по 80 % уровню нищеты, 58 % безработицы среди трудоспособного населения, падению ВВП на 62 % от уровня 2010 года и прямым материальным потерям от войны в 200 млрд. $. Половина сирийских детей не посещают школ. Некоторые посещают такие школы, что лучше бы не посещали вообще (шахид-мактабы самозваного халифата). Здравоохранение и социальное обеспечение сохранились фрагментарно. Повышается только ожесточение конфликтующих сторон, усиливается интернационализация гражданской войны.
Сирия существует в состоянии затянувшейся катастрофы, неисчислимых людских бедствий и военно-стратегического пата. Процесс «балканизации» – то есть распада единого государства на отдельные этно-религиозные анклавы – зависит скорее от внешних причин, чем от внутренних факторов. Центральное правительство в Дамаске все еще обладает боеспособной армией, силами безопасности, основными производственными центрами и ключевыми территориями. Его поддерживает большинство сирийцев, выборы июня 2014 года тому свидетельством. Но в целях сдерживания самозваного халифата, ради спада ярости сирийской войны, для стабилизации собственных границ и защиты собственных интересов внешние игроки конфликта могут пойти на раздел единой страны.
Прецеденты в мировой истории и геополитической практике имеются. Из недавних – раздел Судана, раскол Сомали, отделение Эритреи от Эфиопии. Текущая карта военной активности межсирийской войны во многом совпадает с контурами возможного распада. С весьма сложными и запутанными коалициями из ненадежных союзниками и потенциальных врагов. С непредсказуемыми последствиями столь решительного эксперимента в мировой политике вообще и на Ближнем Востоке в частности.
Значительную часть северной Сирии контролируют курдские группировки. Их положение на востоке страны (провинция Хасеке) более устойчиво, благодаря близости иракского Курдистана и существенной поддержке от соплеменников. Курдское сопротивление получает помощь от стран НАТО, за исключением Турции. Экономика сирийского Курдистана базируется на сельском хозяйстве, на сохранившихся нефтепромыслах и нефтепереработке в Хасеке, на значительных денежных переводах от зарубежных диаспор. Резко отрицательно к созданию курдской государственности в Сирии относятся Анкара и Тегеран – страны с запасом силовых и экономических возможностей для воплощения своих задач. Кроме того, курдская коалиция спаяна угрозой со стороны ИГ и лишена внутреннего единства. Известны эпизоды междоусобных стычек во время боев с исламистскими отрядами и во времена затишья.
В прилегающей к Иордании сирийской провинции Эль-Сувейда проживают около миллиона друзов. Традиционно сохраняя лояльность центральной власти, пользуясь многочисленными привилегиями (например, правом ношения огнестрельного оружия всеми взрослыми мужчинами) Эль-Сувейда почти не пострадала от четырех лет гражданской войны и может стать «друзской крепостью на пути халифата». При условиях внешнего финансирования со стороны Израиля, Иордании и ряда других стран, при новой череде неудач правительственных войск. Буферная преграда на пути внешнего врага – многовековая стратегия по ослаблению противника чужими руками и чужой кровью. Осталось загнать самих друзов в отдельную твердыню на страже интересов других государств.
Провинция Идлиб и значительная часть Алеппо, обширная территория с несколькими крупными городами заняты «светской» оппозицией. Единственный анклав для провозглашения «правильного» в западном понимании сирийского правительства – противостоящего как халифату, так и Дамаску. Проблема в том, что региональный успех в Идлибе и Алеппо достигнут на штыках «ан-Нусры» — официального представителя Аль-Каеды в Сирии. Вообще «светская» вооруженная оппозиция сохраняет влияние либо при глухой обороне своих населенных пунктов, либо при подчиненном партнерстве – с Аль-Каедой, с курдами, с местными племенами и даже с ИГ. Самые восторженные фантазеры от геополитики в создание светской антиасадовской Сирии давно не верят, практических шагов на данном бесперспективном пути не предпринимают.
На западе, в приморских провинциях Латакия и Тартус, компактно проживают более 2 миллионов алавитов. К ним принадлежит президент Б. Асад и большинство высшего руководства Сирии, наиболее боеспособные войска и доверенные чиновники. Приморские области умеренно пострадали от четырех лет войны, организовать их оборону от давления с востока сравнительно легко. Особенно если в Тартус и Латакию отступят правительственная армия и силы безопасности, если сюда эвакуируют общегосударственные ценности. Экономического и силового потенциала приморской Сирии с избытком хватит на создание… пусть не процветающего, но достаточно стабильного небольшого государства. Поддержка избавляющегося от санкций Ирана поможет скомпенсировать турецкое давление на Алавистан, он может сохранить под своим влиянием крупные внутренние города Хомс и Хама. Но Дамаск от средиземноморского побережья расположен слишком далеко…
Если на сирийской периферии и появятся полу-квази-государственные образования, то основная часть страны будет захвачена фанатиками ИГ. Театрализованные казни и массовые расстрелы, средневековое правосудие с рабством и дикостью – лишь часть правды о деятельности халифата. Следует признать, что на территориях исламистов снижается преступность и военная анархия. Что там организован сбор налогов, распределение пособий, внешняя и внутренняя торговля, работа коммунального хозяйства и восстановление инфраструктуры. Что исламистами извлекаются доходы из торговли людьми и древними артефактами, из контрабанды нефти и оружия. Что во внутренней Сирии действует радикальный интернационал, втягивая в свою орбиту джихадистов со всего мира. Что высокий процент иностранцев в руководстве ИГ, стремление устрашить человечество запредельной жестокостью способно ослабить халифат изнутри. Суннитское большинство Сирии предпочло бы самостоятельно распоряжаться ресурсами и как-то узаконить промежуточные итоги войны. Чем воевать со всем миром в качестве шахидов или пушечного мяса.
Правительственные войска, разношерстные курдские подразделения, еще более разнообразные силы умеренной оппозиции, ополчение друзов и сирийских туркмен, милиция суннитских племен, боевой авангард Аль-Каеды «ан-Нусра» и отряды халифата воюют друг с другом. Ненавидят всех и объединяются в сугубо тактических целях – для локальной акции или совместной выгоды от подавления слабого противника.
Парадоксальным образом в сохранении единой Сирии заинтересованы все внешние участники конфликта и граждане самой истерзанной страны. Умозрительные построения о новых квазигосударствах хороши в теории – на практике их создание проходит в кровавых муках и опасно летальным исходом в масштабе целых провинций. Сопредельные страны вынуждены считаться с новыми миллионными потоками беженцев, с вторжением фанатичных отрядов и взрывным ростом криминала. Странам дальнего зарубежья придется перестраивать всю политику на Ближнем Востоке, и без того далеком от стабильности.
Позиция мирового сообщества относительно Сирии предполагает сохранение нынешнего статус-кво с поэтапным и осторожным подавлением ИГ. Если изучить хронику высказываний мировых лидеров за 2015 год, там не найдется и словечка об отставке Б. Асада. Гораздо важнее, что одновременно критики официального Дамаска воздерживаются от его реального ослабления. На существующий режим возложена миссия сохранения и восстановления единой страны – других кандидатов на эту роль попросту не осталось.
Даша Гасанова
Источник: grtribune.ru
© 2015, https:. Все права защищены.
