Сергей Бояркин с одинаков ым увлечением рассказывает об атомных электростанциях и о вкусовых качествах вин, о хождении под парусами в Средиземном море и о проблемах образования современной молодежи. Жизнь в Москве и руководящую должность в Росатоме Сергей Бояркин в одночасье променял на Латвию и местный девелоперский бизнес.
В интервью «Телеграфу» он рассказал, почему россияне вопреки всему выбирают для жизни страны Балтии, кто сейчас покупает недвижимость в латвийских элитных поселках и надо ли опасаться близости АЭС, которую хотят возвести в Литве.
Комфортное место
— Как у крупного российского чиновника возникла идея о переезде в Латвию?
— Я 30 лет проработал в атомной отрасли, начинал еще в Министерстве атомной энергетики и промышленности СССР. Тогда еще никакого Росатома не было и в помине. Но где-то лет пять назад стало ясно, куда в России все движется, и лично мне показалось очевидным, что нужно уезжать.
Я написал шорт-лист стран, куда бы хотел уехать. На первых местах были Италия, Германия, Англия. Никакой Латвии там, естественно, не было. С Латвией меня связывал только бизнес: в 2009 году мы начали заниматься девелоперством. Но когда сдали первую улицу с домами, то мне здесь так понравилось, что я и мой партнер купили по дому и себе. Конечно, не для того, чтобы жить постоянно, а так, чтобы приезжать летом в Юрмалу.
— В наше сомнительное лето?
— Если хотите увидеть сомнительное лето — приезжайте в этот сезон в Москву. Там месяцами солнца не видно из-за огромного теплового выброса. Постоянно облака, солнце выглянет хорошо, если раз в месяц. Латвия по сравнению с Москвой очень солнечное место.
Для начала хотел сюда приезжать на выходные, от Москвы недалеко. А потом оказалось, что мне здесь очень комфортно. И, кстати, мой партнер, коллекционирующий дома в разных странах мира — в том числе в Италии, Франции, Турции, Греции, — в итоге живет тоже здесь. Психологически очень комфортное место.
Куда попрятались националисты
— Даже несмотря на «игры с ВНЖ» и заявления националистов, что россиян они здесь видеть не особо хотят?
— Я про этих националистов слышу только в новостях. Живьем я их тут за три года постоянной жизни не видел.
Конечно, Латвию есть за что критиковать. Был недавно в Вильнюсе: так вот Литва гораздо успешнее привлекает западные инвестиции, чем Латвия. Они каким-то образом создают выгодные условия для бизнеса, туда переезжают офисы транснациональных компаний. Например, офис Intel, который, я уверен, работает на всю Прибалтику, почему-то находится не в Риге, которая, казалось бы, является территориально центром, а в Вильнюсе.
Когда я бываю в Таллине, то вижу, что и они успешнее привлекают инвестиции. Многие мои друзья из России сейчас уезжают в Эстонию, потому что там условия ведения бизнеса объективно лучше.
Но мне нравится жить и работать здесь. Сейчас достраиваем улицу из 20 рядных домов — к сентябрю будет сдана в эксплуатацию.
— Неужели кто-то покупает дома в наше время?
— Сейчас заселено все, кроме последней улицы. Раньше покупали россияне, а теперь местные в основном.
— Кого-то из российских знакомых удалось перетянуть сюда?
— В поселке живут несколько моих одноклассников и сокурсников. Практически все перевезли сюда родителей. Я тоже маму привез из Москвы.
Не знаю почему, но мне нравится общаться с местными людьми. И большинство знакомых, которые здесь живут, отмечают, что есть в Латвии что-то такое, что им по душе.
Наверное, люди более приветливые… Я бы не сказал, что Латвия уж очень дешевая страна. Есть места значительно дешевле для жизни, например Италия. Но здесь есть какая-то правильная аура.
А бизнеса на сегодня больше нет
— Правильная аура, как правило, возникает вокруг не бедствующих людей. Приезжают-то в Латвию в основном состоявшиеся и состоятельные российские бизнесмены-частники…
— Частного бизнеса в России больше не существует. Об этом нужно забыть. Бизнес остался только государственный. Те, кто успел продать, — продали. Не успели — вынуждены закрывать.
И уезжают да, не бедные люди. Но это не в первый раз. В 1917 году тоже не самые бедные уезжали, и на войне гибли не самые плохие. За 20-й век потери российского генофонда катастрофические. То, что происходило с Россией, — это страшно.
У немцев был Гитлер. Они все за него голосовали, поддерживали, воевали. Но после войны немцам пришлось очень четко осознать, что фюрер был преступник, а они — фактически соучастники его преступлений. Люди это отрефлексировали и сделали для себя выводы. На столетие Гитлера, в апреле 1991-го, я был в Мюнхене. И в тот день на улицу вышла кучка неофашистов. Я первый раз видел, как бюргеры, гуляющие с женами и детьми, буквально рвали неофашистов на части. Ненависть к фашизму в Германии очень сильная. Осознание своей истории гарантирует, что фашизма в Германии больше не будет.
Россия, к сожалению, Сталина не отрефлексировала. А то, что Сталин убил советских людей больше, чем Гитлер, — об этом молчат. Как говорили древние, тот, кто не знает свою историю, обречен пережить ее второй раз.
— Сложилось у вас здесь какое-то русское сообщество из эмигрантов? Как-то между собой общаетесь?
— Я бы не сказал, что есть тусовка россиян, которая живет обособленно. Мы бываем в тех же местах, что и местные. Другое дело, что к нам в гости круглый год приезжает очень много друзей из России.
Многие несколько лет назад, когда у них были деньги, вместо того, чтобы купить дом здесь, купили квартиру в Москве. Сейчас кусают локти, потому что в Москве продать недвижимость невозможно. Цены рухнули, но и по сниженным ценам ничего не продается. Все продают, все хотят уехать. А кто покупать будет?
Деньги есть у тех людей, кто привык не покупать, а отнимать.
— С местными бизнесменами общаетесь?
— Да, у меня разные проекты. В том числе и неудачные. Например, ресторан WineWay. Он просуществовал восемь месяцев, а потом его пришлось продать. Это был первый опыт энотеки в Латвии. К нам ходили либо западноевропейские экспаты, либо русские туристы. Мы даже в декабре 2014-го вышли на прибыль. Но в январе все рухнуло. Санкции, плюс прекращение потока русских туристов сразу почувствовалось.
Уехали и многие экспаты — французы, немцы. У них здесь были офисы, рассчитанные на торговлю с Россией. Когда ввели санкции, офисы закрыли и вернулись на родину. Среди клиентов, которые ходили каждый день, была семья французов — поставляли женское белье на российский рынок. Год назад Россия ввела запрет на импортное женское белье, и французы уехали домой.
А местные… они в винах не очень разбираются, им все равно, что пить — достаточно посмотреть винную карту местных ресторанов.
В Латвии нет винной культуры
— Плохое вино нам предлагают?
— Не в этом дело. Вино — как женская ступня. Ножки у всех разные, и одним обувь данной марки подходит, а другим — нет, другая колодка. Так и с вином. Одним нравится один вкус, другим — иной. Винная карта составляется так, чтобы представить все вкусовые группы, а не все регионы, производящие вина. У вас же во всех ресторанах винная карта составляется по регионам. Но при этом, как правило, в карте все вина одной вкусовой группы.
То есть местные сомелье не очень разбираются в винах. Судя по тому, что это повсеместное явление, нет спроса. Здесь нет винной культуры, зато есть пивная. И это чувствуется.
Между недвижимостью и движением по волнам
— Чем-то еще хотите тут, в Латвии, заняться?
— Строить по 20 домов в год — это серьезный бизнес для Латвии. Понятно, что по сравнению с тем, что я делал в России, — это отдых.
Но я еще и заядлый яхтсмен. И провожу на парусных гонках 50% своего времени. Недвижимость — то занятие, которое позволяет мне подолгу находиться в море. Вот только что участвовали в чемпионате мира среди крейсерских яхт в Барселоне. В лучшей гонке были шестыми, еще в трех гонках входили в десятку. Для дебюта на чемпионате мира — отличный результат.
— А где готовитесь к регатам?
— В Средиземном море, конечно. Прошлым летом пригнали в Ригу «Арабеллу» моего друга (на тот момент она была самой большой парусной яхтой в Риге) в местный яхт-клуб на Кипсале. Очень хороший яхт-клуб — и дешево, и сервис отличный. Но на ней здесь некуда ходить. И сезон в Латвии очень короткий. Так что отогнали ее осенью в Испанию.
Кроме паруса и другими видами спорта здесь можно заниматься. Я в прошлом — мастер спорта по беговым лыжам, серьезно занимался. Но сейчас в основном на горных лыжах катаюсь.
Японская гордыня
— Вы еще за год до катастрофы знали о возможности трагической аварии на АЭС «Фукусима» и в составе группы МАГАТЭ предупреждали японцев…
— Ну, не один я, об этом знали многие специалисты. Примерно за год до цунами и вызванной им аварии на АЭС «Фукусима» была инспекция МАГАТЭ. И в отчете этой инспекции было отмечено, что источники резервного питания и распределительные устройства не защищены от затопления. Они находились в подвале на отметке -10 от уровня моря, закрытые не герметичными, а обычными офисными дверями. И это было известно, опубликовано в отчете.
Были даны рекомендации: обеспечить защиту имеющихся дизель-генераторов и разместить на холме еще несколько резервных генераторов и дополнительные коммуникационные устройства. Это обошлось бы в 1–2 млн долларов. То есть в копейки для такого объекта: дневная выручка станции составляла около 7–8 млн долларов США, годовой оборот — приближался к 3 млрд долларов США. Выполни японцы рекомендации инспекции МАГАТЭ, никто бы слово «Фукусима», кроме специалистов, и не узнал бы никогда.
На сайте парламента Японии есть отчет комиссии по расследованию причин аварии. Выводы честные и сводятся к одному: причина аварии — японская гордыня. Японцы решили, что технически они самые продвинутые люди в мире. Не выполнили рекомендации МАГАТЭ, не слушали наших, российских, и американских специалистов в первые часы после цунами, когда можно было предотвратить большую аварию.
Атомная энергия — это огромная природная сила, и как всякая большая стихия, она не терпит, чтобы к ней относились свысока. Человек мал и слаб, если он возгордится, то его природа накажет.
Кстати, на АЭС «Фукусима» размещено фактически две площадки: на одной четыре блока, и все они очень сильно повреждены, на второй площадке — еще два блока. Так вот, на второй площадке один резервный генератор сохранил работоспособность, и на размещенных на ней двух блоках нет никаких повреждений. Эту станцию хоть сегодня можно включать в сеть.
Как нефтяники подставили атомщиков
— В Литве закрыли Игналинскую АЭС и при содействии Латвии планируют построить Висагинскую атомную электростанцию. После Чернобыля и Фукусимы как-то страшновато…
— Сколько людей погибло на атомной электростанции «Фукусима»? Ни одного человека! Ноль! А 25 000 погибших и 10 000 пропавших без вести в провинции Фукусима — это жертвы цунами, землетрясения и последовавших пожаров на других технологических объектах. В частности, в провинции Фукусима сгорело три нефтеперерабатывающих завода (НПЗ). Данные засекречены, но эксперты говорят, что именно на этих заводах погибло не менее 5000 человек. Так вот, чтобы поменьше обсуждали тысячи погибших на НПЗ, японские власти педалируют обсуждение аварии на АЭС «Фукусима», где не погиб ни один человек.
— Разве не АЭС стала катализатором?
— Еще раз говорю: на АЭС «Фукусима» не погиб ни один человек из персонала. Среди населения ни один человек не получил опасной дозы радиации. За пределами площадки вся территория чистая, и туда можно возвращать население. Японское правительство уже год назад объявило, что люди могут вернуться в свои дома.
Кстати, непосредственно из района атомной станции было отселено 120 000 человек, большая часть из которых уже вернулись обратно. Но были и еще 6,2 млн человек эвакуированных! Их отселили из других районов, где никакой атомной станции нет. В основном отселили из мест, где горели нефтехимические заводы и где произошло масштабное заражение территории продуктами нефтехимии. Там погибло огромное количество людей. Но об этом тишина. Почему так происходит? Простая вещь: мировой нефтегазовый бизнес в сотни раз больше, чем атомный. И все эти «гринписы» и прочие «зеленые» находятся на содержании нефтяных компаний, даже не скрывая свои источники финансирования.
МАГАТЭ ведет регистр жертв атомной энергетики. За всю историю «мирного атома», которая насчитывает около полувека, погибло 250 человек. Угольная энергетика каждый год уносит от одной до трех тысяч человек, которые гибнут в шахтах. Любой киловатт-час выработанной энергии имеет, как бы это цинично ни звучало, стоимость в человеческих жизнях. И атомная энергетика самая безопасная в мире.
В целом по западной Европе примерно 35% энергии получается с АЭС: в Германии — 38%, во Франции — 80%, в Швейцарии — 55%, в Швеции — 50%, в — Бельгии 56%. Каждый третий киловатт-час в развитых странах — атомный.
Именно благодаря АЭС Евросоюз имеет конкурентоспособные цены на электроэнергию, потому что атомная энергия — самая дешевая. Она в разы дешевле солнечной и ветровой. Конкурировать может только уголь. Но уголь самый опасный источник выработки электроэнергии.
По данным ВОЗ, в районах угольных электростанций фиксируют резкое повышение числа раковых заболеваний, чего не наблюдается в районах АЭС.
Минздрав РФ ведет мониторинг в районах опасных объектов. Так вот смертность от рака в районе АЭС в четыре раза ниже, чем в среднем по стране. Это не потому, что радиация полезна, а потому, что в этих районах хорошая медицина. АЭС — крупнейший донор любого бюджета, поэтому уровень жизни в этих регионах значительно выше. Это тысячи высокооплачиваемых рабочих мест, огромные налоги. Это инфраструктура, хорошая медицина, ранняя диагностика, что позволяет рак вылечивать на ранних стадиях. Да и просто в районах АЭС средний образовательный уровень населения значительно выше, чем в среднем по стране, а образованные люди болеют меньше, это установленный факт.
Не так страшен Чернобыль, как статьи о нем
— А что с Чернобыльской АЭС?
— ВОЗ несколько лет назад опубликовал доклад по событиям в Чернобыле, который показал, что они не зафиксировали каких-либо реальных последствий от радиации для здоровья населения, за исключением тех, кто получил огромные дозы, а таких было 150 человек (28 умерли). Все случаи превышения уровня тех или иных заболеваний были вызваны не радиацией, а психосоматикой. То есть причины этих болезней — в той истерике, которую устроили советские СМИ.
В результате чернобыльской аварии на территории Западной Европы выпало примерно столько же радиоактивных осадков, сколько и в СССР: и по площади, и по количеству. Ветер в дни аварии дул на запад, и облако сначала пошло в Польшу, потом Германию, потом повернуло на Скандинавию. Так что количество затронутых людей в Европе было даже больше, чем в России, Белоруссии и на Украине. Но в тот момент уже начался процесс распада СССР, и советские СМИ с удовольствием смаковали любой негатив и раздували «радиационную угрозу». На Западе такой истерики не было, и там никаких, повторяю, никаких неблагоприятных последствий для здоровья населения зафиксировано не было.
Так что уж извините, но журналисты должны думать, что они пишут и какие последствия это вызывает.
— А как же версия, что именно Чернобыль виноват в таком огромном всплеске на постсоветском пространстве раковых заболеваний и заболеваний щитовидной железы?
— Это дилетантский разговор. Есть данные по Хиросиме и Нагасаки по смертности. Брался тот миллион человек, который в этих городах получил огромные дозы радиации, и бралось по миллиону человек в нескольких контрольных группах в других регионах Японии.
Так вот за 70 лет, прошедших с 1945 года, разница в смертности между облученным населением и контрольными группами, не получавшими никакой радиации, составила около 1000 человек. На миллион! При том что дозы, которые получали японцы, несравнимы с теми, которые получались при авариях на АЭС. Тогда ведь никто ничего не знал про радиацию, они мало того, что получали дозу при взрыве, они потом жили на зараженной территории, пили молоко от коров, которые ели траву, впитавшую радиоактивные осадки. То есть люди получили реально огромные дозы.
Стилисты привлекательнее инженеров
— Вы сейчас еще занимаетесь научной деятельностью, связанной с ядерной физикой?
— Меня иногда приглашают читать лекции в университетах в разные страны. Учить молодое поколение — вещь полезная.
— А много молодых людей хотят связать свою жизнь с «мирным атомом»?
— В последние десятилетия инженерная карьера мало кого привлекает. Не знаю, как в Латвии, а в России люди идут в модельеры, режиссеры, художники. Все хотят быть творческими натурами. Потому что инженерное дело требует очень больших усилий. Выучиться на хорошего инженера все равно, что выучить несколько языков. Настоящий инженер — человек, который умеет преобразовывать природу, неважно в какой области.
Но настоящее инженерное образование деградирует во всем мире: я читаю лекции в университетах и вижу, что год от года молодые люди из школы приходят значительно хуже подготовленными. И это глобальная проблема. Много читал про финскую систему образования, знаком с их очень сильными атомщиками. Вроде бы они нашли решение этой проблемы.
Система дает сбои
— А что скажете про российское техническое образование, которое у нас часто хвалят?
— В системе, которая находится в состоянии кризиса, очень трудно сохранить процветающие островки. Главный кризис, он моральный. У людей сбита система ценностей. Люди забыли, что «не убий» — безусловная заповедь. И не важно, кто убил, за что убил. Не убий! Точка!
А когда моральные ценности сдвигаются, то с ними и другие. В том числе ценность образования. Рассчитывать на то, что молодые люди будут что-либо усердно изучать — очень сложно. Это проблема всего общества. И министр образования РФ Дмитрий Ливанов, который прикладывает много усилий, бессилен. Хотя он в свое время создал первую в России кафедру системной инженерии — в Московском институте стали и сплавов, ректором которого он был перед тем, как стать министром.
Ливанов создал первую кафедру не только в России, но и на территории бывшего СССР и Восточной Европы. Системная инженерия — это то, благодаря чему США оставили далеко позади и Европу, и Японию, готовя по 70 000 системных инженеров в год. В Европе и Японии это только зарождается: готовят около 6000 человек в год. И я как раз читаю лекции по системной инженерии. Те системные инженеры, которые есть в России, — это самоучки типа меня.
Что будет на месте АЭС через 100 лет
— Зачем нужна системная инженерия, если есть традиционная?
— Мир становится очень сложным. Современный аэропорт сложнее, чем вся промышленность развитой европейской страны 100 лет назад. И системная инженерия — это то, что обеспечивает управление жизненным циклом сложнейших проектов и объектов. Это начало развиваться в ходе работы над космическим проектом Apollo, когда американцы запускали человека на Луну. В проекте участвовало больше 100 000 человек, и стоил он 25 млрд долларов США — тех, еще старых полновесных долларов. По современному курсу это триллион. Это астрономические деньги.
В этом проекте участвовали десятки тысяч узкопрофильных инженеров. И они должны были коммуницировать друг с другом — хотя профессиональный язык у них у всех был разный. Этот пазл нужно было сложить в единую картину. Как мы все читали в Священном Писании, в аналогичном проекте с Вавилонской башней этого не получилось. Вы, возможно, не знаете, но, например, шариковая ручка — это изобретение NASA, сделанное в ходе этого проекта: чем-то астронавты должны же были писать в космосе.
Американцы последовательно развивали системную инженерию, в том числе и такой ее аспект, как управление на поле боя: принятие эффективных решений в ситуации, когда нет достаточной информации. Европейцы этим не занимались, может быть, злую шутку сыграло убеждение, что людей разных специальностей можно соединить при помощи компьютеров и это задача для программистов.
Бывший мировой лидер атомной энергетики французская Areva на это понадеялся, когда строил в Финляндии АЭС «Олкилуото». Станция, которую они должны были в 2009 году ввести в эксплуатацию, все еще строится. А Areva — в прошлом мировой лидер — сегодня банкрот.
Мы в Росатоме в 2004-м проиграли этой фирме тендер. А в 2006-м я участвовал в разработке Стратегии развития атомной энергетики в мире до 2025 года. Мы очень внимательно изучали опыт французов и их ошибки. В итоге сейчас две новые атомные электростанции в Европе — в Финляндии и Венгрии — строятся по проекту, разработанному российской командой, которой я руководил.
Наш проект и Финляндия, и Венгрия выбрали без тендера. Потому что сегодня — это единственный в мире проект, который отвечает двум главным критериям: по безопасности (а требования по безопасности стали более жесткие после «Фукусимы») и по наличию системы управления жизненным циклом, начиная от проектирования и строительства, до вывода из эксплуатации. В нашем проекте есть система управления жизненным циклом. Через 100 лет, когда станция будет демонтирована, там будет зеленая лужайка.
Это то, что делают системные инженеры, и то, чего не было у французов, которые не смогли достроить станцию в Финляндии.
Тише едешь — дальше будешь
— Как вы успеваете все совместить? В чем секрет такой бешеной самоорганизации?
— Я никуда не спешу и ни с кем не спорю. Переубеждать людей бессмысленно. Нужно просто делать свое дело.
Биография
Сергей Бояркин — физик-атомщик, родился в 1962 году в Калининграде. Окончил Горьковский государственный университет им. Н.И. Лобачевского по специальности «радиофизика» и Московскую государственную юридическую академию по специальности «юриспруденция».
В 2002–2004 годах занимал должность первого заместителя генерального директора ГП «Московский завод полиметаллов», в 2005–2007 годах — заместителя генерального директора ФГУП «Центральный научно-исследовательский институт управления, экономики и информации Минатома России».
С 2007 по 2009 год работал заместителем генерального директора ОАО «Всероссийский научно-исследовательский институт по эксплуатации атомных электростанций».
4 февраля 2009 года назначен на пост заместителя генерального директора — директора по проектному инжинирингу ОАО «Концерн Росэнергоатом».
Последняя должность в России — директор программы Дирекции капитального строительства Госкорпорации «Росатом».
Ныне — простой латвийский бизнесмен.
Источник: ru.bb.vesti.lv
© 2015, https:. Все права защищены.
